Я всегда изо всех сил старалась не судить маму за то, как она живет, но предательства ей не прощу!
Рассказ стоит начать с того дня, когда умер мой отец, он сорвался с крана. Мне было девять лет. Именно тогда моя жизнь кубарем покатилась вниз. После похорон мама начала пить. Времена наступили тяжелые, голодные. Хотя иногда приходили бывшие папины сотрудники и приносили что-то поесть. Мама с ними общалась за закрытыми дверями…
Годы шли и тем летом мне исполнилось шестнадцать лет. Тогда я уже прекрасно понимала чем мама зарабатывает на жизнь. Но мы никогда не говорили с ней об этом. Лишь раз она вспылила:
— Не смей, поняла? Ты ничем не лучше меня! Только подрасти…
В то время, когда она сказала это, я возненавидела её.
Через год я влюбилась. Его звали Тимур. До него мне никто не нравился. Тимур был очень заботливым. Больше всего я боялась, что Тимур узнает, кто моя мать. Лишь раз мельком Тимур увидел её.
Однажды вдруг потерялся мой кот. Весь день шел дождь, а я пошла расклеивать объявления о пропаже любимца. Еще и Тимур весь день не отвечал на мои звонки, и на работу не пришел. Окончательно промокшая и усталая, села в парке на скамейку.
— Тяжелый день? — рядом присел мужчина лет сорока в белой рубашке и брюках. — Я просто шел, увидел вас, тоскливо сидящую, и подумал, что три года назад я был таким же…
— И что изменилось? — спросила я.
— Все, — мужик снова улыбнулся. — Я встретил свою настоящую семью — людей, которые каждый день заставляют меня вспоминать, зачем я просыпаюсь утром и какой в этом смысл.
— Это что, секта какая-то?
— Ну почему же секта? Каждый приходит к этому сам. Однако вместе нас собрало даже не это — а то, что каждый искал родственные души, которых не было в его семье. Так мы обрели истинную семью. За городом у нас ферма, на которой мы все трудимся, чтобы заработать на жизнь. Это наш маленький рай. Мы создали его сами. Увидев тебя, я почувствовал, что вселенная дает мне знак: ты тоже наша душа. Мужчина протянул мне визитку: «Если тебе будет одиноко, двери нашего дома всегда открыты!»
Возвращаясь домой, я думала об этом рае на земле…
— Мама! — крикнула я. Кот не вернулся? Я объявления расклеила…
Я знала, что она дома, её ключи лежали на комоде… А рядом стояли кроссовки — до боли знакомые мне кроссовки Тимура! Я дернула на себя дверь — Тимур стоял посреди маминой спальни голый по пояс, застегивая молнию на джинсах…
Не помню, как я выбежала из дома и как оказалась на автостанции. В руке сжимала визитку, которую дал мне мужчина в парке. По указанному адресу на визитке оказался большой частный дом в тридцати километрах от нашего райцентра, обнесенный высоким забором. Я попыталась перебраться через ограду. Но едва мои ноги коснулись земли по ту сторону забора, в лицо ударил яркий свет:
— Стой! Стрелять буду!
Я замерла, но он все же выстрелил. Ногу пронзила боль, я рухнула на землю. А дальше была темнота…
Очнулась в комнате, где пахло лекарствами.
— Откуда она? — спросил мужской голос.
— Не знаю. В её кармане я нашел визитку Дениса, значит он её завербовал.
— Денис прям на премию в этом месяце идет. — А девчонка хороша — лет семнадцать, не больше. Можно вообще за бешеные бабки её загнать — и печень, и легкие, и сердце. Роза сказала, что на неделе можно сделать операцию…
Вдруг дверь открылась, в комнату вошла женщина. Она достала из чемодана шприц и ввела мне что-то в вену.
Когда я пришла в себя, в окно било солнце. По узким койкам я поняла, что нахожусь в больнице. Сердце сковало страшное предчувствие — ведь накануне услышала, что мои органы хотят кому-то продать. В палату вошла медсестра:
— Проснулась, наконец. Ты даже не представляешь, как тебе повезло! — Если бы в ту ночь полиция не проводила облаву в том ужасном месте, осталась бы ты без почек, милая. Уже и контуры маркером наметили…
— Я цела? — прошептала я.
— Цела и невредима, кивнула девушка. Ты здесь двое суток провалялась без сознания. Мама твоя сидела тут всю ночь, еле отправила сегодня поспать.
На этих словах меня вдруг пронзили воспоминания: спальня, мама, Тимур…
— В рубашке ты родилась, — продолжала медсестра. Считай, вырвалась из ада.
— Да, — мрачно подумала я. Моя нога заживет, но я не хочу возвращаться домой. Ведь там меня ждет мать, которой я никогда не смогу простить предательство. Там меня опять ждет ад.
_80x60_d92.jpg)
_80x60_0f7.jpeg)